Архив
минувшие дни
отрывок из очерка

40 памятных зарубок

Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»...

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Я СНОВА ПРОБИРАЮСЬ В МЫСЫ

для верховой езды и даже и пешеходных путей». Потому только и удалось мне в 1929 году до­браться до Мысов и Лупьи, что ехал я по легкому снегу и первому морозцу, когда болота сковал лед.

Теперь же песчаной  стрелой  легла   насыпь  узко­колейки. В Кибратах, пока Андрей Кох получал от де­журного «добро» на путь до промежуточной станции «Красные   чулки», я успел   сфотографировать   маши­ниста комсомольско-молодежного   паровоза гаинского жителя Николая Хрущева и его помощника Михаила Коновалова, приехавшего сюда из Кировской области. Паровозик, конечно, не самая модная модель этого вида транспорта, но, поставленный на вывоз древесины из лесной глубинки,  он приносит большую пользу.  Ни­какая лошадь по этим болотам ничего бы не вывезла. Все мысовские меня интересовали, ведь сорок лет назад деревня Мысы, где я застал языческое гаданье, особенно   врезалась в память, и теперь   при встрече с каждым из бесчисленных Златиных, я задавал себе вопрос: «Ну, а что сейчас?» Поэтому я умостился рядом с председателем рабочкома леспромхоза Александром Васильевичем Златиным и попросил, благо было время, рассказать о себе.

Как известно, профсоюзные деятели за словом в кар­ман не лезут, говорить они мастера, и мне не пришлось дважды просить Александра Васильевича.

— В Мысах и сейчас стоит отцов дом — старая изба, каких сохранилось много. Мать там живет, попадем в Мысы — зайдем к ней. Клавдия Ивановна Златина, семидесяти восьми лет от роду. И сестра Миндория там. И раньше крестьянствовали и сейчас тоже. Отец состоял в колхозе имени Ворошилова, умер во время войны. Миндория работает на откорме скота. А моя жизнь сложилась так. Учился в мысовской школе-семи­летке, кончил и стал работать в колхозе. Лет десять тому назад послали в поселок Усть-Черное, на шести­месячные курсы, получил специальность десятника в лесу. Год проработал и назначили меня мастером. Же­лезной дороги тогда еще не было, только проектирова­ли и пешком ходили в Нижний Будым. Неделю в лесу, а домой только на воскресенье. И опять пешком. Когда послали на курсы мастеров, я, понятное дело, не стал отказываться, а окончил их и получил назначение тех­норуком Н. Будымского лесопункта. Четыре года тянул этот воз, а потом решил учиться дальше: закончил в Свердловске техникум, стал технологом и назначи­ли меня начальником лесопункта Мыслес. Поработал немного инженером в леспромхозе, а последние три года избирают председателем рабочкома. Дело это, правда, хлопотное, но необходимое. Ведь у нас 1160 че­ловек работает,—тут и об обслуживании их думать надо: условия труда, столовые, здравоохранение, охра­на труда, курорты — мало ли что.

Память подсказала мне главный вопрос Александру Васильевичу. Перед глазами стояли решетниковские Пила и Сысойка,— как они тяжело жили в деревне, как трудились до седьмого пота в бурлацкой ватаге, как ели мох и мякину, болели, и, по словам автора «Под-липовцев», знали, что «помочь им некому». Сколько же зарабатывают сейчас потомки подлиповцев? Кому же это и знать, как не председателю рабочкома.

— Сколько зарабатывают? — переспросил Златин.— По-разному. Вернее, так: в зависимости от профессии. Если план выработки выполняют, то вальщики леса, работающие с бензопилой «Дружба», зарабатывают в месяц 144 рубля, да плюс 20 процентов премии, значит, всего 172 рубля. Такой же заработок у трактористов. Сучкорубы зарабатывают поменьше, да ведь и работа у них менее ответственная — под 129 рублей. Если же говорить о реальной заработной плате,— тут уж в нем заговорил профработник,— у нас ведь и социальное страхование, и бесплатное медицинское обслуживание, и на курорты мы людей посылаем, и комнаты и квар­тиры предоставляем.

Случайные встречи — я знал это — иной раз бывают на редкость интересны. Поэтому после разговора со Златиным я стал расспрашивать одну из трех девушек, севших в нашу дрезину в Кибратах. Оказалось, что две из этих девушек — Галя Горбунова и Маша Югринова— фельдшерицы, а Люда Карлович (я обратил внимание, что она бережно прижимала к себе транзистор,— везла его из починки),— бухгалтер из поселка Нижний Бу-дым. Я понял, что со всеми поговорить не удастся, вре­мени не хватит, и попросил рассказать о себе Галю Горбунову.

— Я работник рядовой,— улыбаясь, сказала она.— Работаю участковым фельдшером в Верхнем