|
40 памятных зарубок
Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»... ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Я СНОВА ПРОБИРАЮСЬ В МЫСЫ
Из Гайн в Мысы ехал я тоже, конечно, не на лошадях и не один. Нашлись в Мысах дела у секретаря райкома по пропаганде Анатолия Ивановича Тиунова (того, с которым, мы рыбачили на Каме]. Перешли от райкома дорогу, спустились с крутого обрыва, тут и моторка. И ведь как ловко она для здешних лесных мест устроена! Даже тогда, когда молевой сплав закончен, по реке плывут и плывут бревна, иногда скапливаясь на речных извилинах. Катер быстро мчится по свободной водной глади, и скопление бревен ему не помеха,— он с разгону взлетает на них, скользит по ним, опять погружается в воду, не страшась пробоин, ударяется о кряжи и летит дальше. Вот так мы чистым камским утром покинули Гайны и поплыли вверх по реке. Остался слева разросшийся поселок с белыми двухэтажными кирпичными домами на набережной и деревянными в глубине, со стоянкой катеров у причала, со стройками и особенно заметным на взгорье зданием четырехэтажной школы: там подъемный кран поднял в небо стрелу. Проплыли мы и мимо «гиганта индустрии», как шутливо называют ремонтно-механический завод,— предприятие, выросшее из мастерских, ремонтировавших трелевочные трактора. И эти трактора, и сплав, и бревна на берегу — все говорило о том, что вокруг Гайн — мощные лесоразработки. Тиунов сказал: — Гаинский район дает шестьдесят процентов лесозаготовительного плана Коми-Пермяцкого округа, десять процентов плана Пермской области и один процент общесоюзного плана. Сколько в СССР районов? Тысячи. А вот один наш район способен дать сотую часть леса, который страна посылает на строительство, в промышленность и на экспорт. Этим можно гордиться. Да уж ничего не скажешь: действительно можно гордиться. Через полчаса стремительного путешествия по Каме — прибрежный поселок Кибраты, центр сельсовета. Это право он уже давно отобрал от древних Мысов. Здесь — контора Верхне-Камского леспромхоза, участковая больница, восьмилетняя школа, новые дома, где живут рабочие, железнодорожная станция узколейки. Пассажирской пристани здесь нет. Катера, привозящие людей из Тайн, тыкаются железным носом в берег, моторист выкладывает трап, и привычные к воде сплавщики легко спрыгивают наземь. В день нашего приезда катера стояли на отдыхе, а вокруг шла возня, раздавались крики и скрежет металла: на баржу грузили движок. Почти у самой воды тарахтел трактор С-80. За рулем сидел молодой голубоглазый парень. Он действовал уверенно и смело. Ну как не поговорить с парнем? Откуда он родом? Как сюда попал? Оказалось, что Владимир Сазонов—уроженец маленькой деревеньки Пурга, соседней с самой дальней Верх-Лупьей. Ему девятнадцать лет. Два года назад закончил восьмилетнюю школу в Кибратах — школу совсем новую, ведь и поселок-то создан только в 1947 году. Потом Владимир стал раздумывать, что делать дальше. В лесном краю естественно выбрал лесную специальность: поехал продолжать образование в Кудым-карскую лесотехническую школу. По окончании работает трактористом в Шордын-ском лесопункте. Вот они какие теперь верх-лупьинцы! По узкоколейке нам предстояло ехать дальше, вплоть до Мысов. Дорога идет еще дальше — до станции Мыслес, в самую гущу лесоразработок, но мы туда не собираемся. Мы — это не только я и Тиунов. В Кибратах к нам присоединился Александр Васильевич Златин, председатель рабочкома леспромхоза, тоже собравшийся по делам в Мысы, кстати сказать, его родную деревню. В нашу автодрезину сели какие-то две молодые женщины, и мы выехали из Кибрат. Мерно постукивают на стыках колеса. Машинист из немцев, Андрей Кох, уверенно ведет автодрезину. То справа, то слева серебром блестели болота, и я вспоминал, что сорок лет назад именно эти болота вставали преградой на любом пути от Гайн в Мысы и Лупью. Потому-то и писали «обилие болот не допускает... проложения... не только троп |