Архив
минувшие дни
отрывок из очерка

40 памятных зарубок

Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ             ОТРЫВОК ИЗ ОЧЕРКА,             НАЙДЕННОГО В МОЕМ АРХИВЕ

Я и не подозревал тогда, что разговор о красной дощечке мне еще придется вести сорок лет спустя в этом же самом доме.

А тогда, в 1929 году, мы долго беседовали с пред­седателем, и он поведал мне много интересного. В своем очерке я написал главу «Хозяева». Приведу ее: события рассказываются в ней не так, как я изложил бы их сейчас, а с позиций 1929 года. В наши дни иные скеп­тики иронически относятся к выражениям «эксплуата­тор», «выжимать пот» и т. д. Может быть, некоторые выражения и примелькались, но тогда в глухой деревне они занимали свое законное место:

«Годы революции шли один за другим. Этих лет уже двенадцать. Но нетронутой оказалась власть и сила кулаков в Мысах.

Гремел по здешнему краю в довоенные годы Алек­сандр Иваныч Златин. Торговля у него была с двадца­типятитысячным оборотом. Лесом торговал, свой сплав был. На территории двух нынешних сельсоветов вел он скупку пушнины у охотников-пермяков. Покупал меха, увозил их в Чердынь, а оттуда приезжал с това­ром, драл за них втридорога или давал «под меха». Так ловко он опутал охотников, что все у него всегда оставались в долгу. К 1914 году нажился изрядно: стал скупать земли, луга, дома, занялся ростовщичеством. У кого хлеба не было, шел к Златину; тот давал хлеба, брал вещи в заклад, и знали все, кто шел, что не видать им больше своих вещей.

Так торговал   до   18-го   года.   Смутила   революция хитрого кулака. Торговлю свою закрыл, товар запрятал в лесу и по своим трем домам, а сам стал ждать.

В 23-м году решили гаинские районные кооператоры открыть в Мысах отделение. Выбор приказчика предо­ставили самим мысовцам. Не было долгих разговоров, не было официальных выборов, но Златин Александр Иванович скоро появился за кооперативным прилавком в качестве продавца.

В сельсовете рассуждали:

— Кому же еще, Александр Иванович торго­вал,— знает по торговой части,— ему и дать коопе­ратив.

Александр Иванович, эксплуататор и плут со стажем в добрый десяток лет, почувствовал, что руки опять развязаны. Он понемногу стал из своих кладовок вы­нимать свои товары, переносить в лавку да продавать. Появились саратовская сарпинка, сахар з головах со старыми этикетками...

Но и до, и во время торговли, и после нее не бросал Ал. Ив. Златин своего эксплуататорского хозяйства. Сначала держал 15—20 батраков, потом решил, схит­рить и брать на сезон только.

До последнего года, уже в страду, на его полях работало до 200 человек,— чуть ли не вся деревня. А так как постоянно без батраков трудно обходиться,— взял он «домового»,— т. е. «усыновил» чужого чело­века — Мизева.

Каплю за каплей выжимая пот из батраков, увели­чивал Златин свой капитал. Он пользовался трудным положением, давал хлеба, чтоб потом бедняк втройне за этот хлеб отработал; он нанимал батрака на одних условиях, затем, когда тот ему был ненужен или рабо­тал не так, как хотел хозяин, выгонял его, платил копейки или даже не платил ничего. Златин Александр Иванович не один. У него есть верные соратники.

Такой же, как он, эксплуататор, также доводя­щий бедноту до нищеты,— Златин Иван Григорье­вич.

Батраки десятками работают на его полях. Он хлеб из года в год копил в обширных своих амбарах, чтоб весной раздать его бедноте, а летом и осенью иметь даровую рабочую силу. Хлебозаготовки ударили его в самое уязвимое место: в его эксплуататорскую силу. Они отнимали у него возможность обрабатывать землю чужими руками, держать батраков круглый год. Кулак озверел. И выбрав как-то момент, он напал на члена сельсовета Мизева Ф. Я., пытаясь его избить.

Был арестован. Но неизвестно по каким причинам, просидев полтора месяца, вернулся обратно в деревню, торжествующий и насмешливый:

—        Что? Сделали что со мной?.. Черта с два... Аресто­
вали да выпустили опять...