|
40 памятных зарубок
Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»... ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ О ХУДОЖНИКЕ ПЕТРЕ СУББОТИНЕ, ПО ПРОЗВИЩУ ПЕРМЯК
В библиотеке окружного коми-пермяцкого краеведческого музея в Кудымкаре я долго любовался альбомами с образцами пермяцких набоек. В шести томах —свыше трехсот точных воспроизведений печатных узоров, выполняемых местными народными художниками на холсте. Какая любовь к родному искусству, какая воля в достижении поставленной цели, какое терпение в сборе образцов, создании гравюр и печатании оттисков! Все это — труд и талант того, чье имя носит музей — художника, академика и профессора Петра Ивановича Субботина-Пермяка. Жизнь его коротка, но поистине удивительна. Он родился в 1886 году в Кудымкаре, тогда еще не городе, а селе, возле Красной Горки, старого чудского городища. Отец его — мельник, бывший крепостной графов Строгановых, всесильных хозяев приуральских, уральских и сибирских земель. Сестра художника рассказывала : — Часто Петя уходил на Красную Горку. Там он ложился под кусты вереска и... мечтал. Мечтал о многом. Видел, как станет взрослым, как поедет учиться... Иногда вечером Петя шел к мельнице на высокую гору. Здесь он встречал стадо. С горы открывалась величественная панорама. Сидя на земле с прижатыми к грудд худенькими коленками (это его любимая поза), мальчик жадно всматривался в бесконечные дали. От матери Петя слышал, что на этой горе, на месте старой кузницы, раньше было городище, языческий храм. Задумавшись, мальчик просиживал на горе до той поры, пока над прудом не спускался туман. Из-за тумана неожиданно перед Петей вырисовывался этот таинственный храм. Ему казалось, что снизу на гору со всех сторон поднимаются язычники. Петр Субботин учился в Кудымкаре, Перми и Вятке, но, как свидетельствует его сестра, учился и на рассказах матери про русалок и леших. В нем рос художник. И вполне естественно, что в конце концов Субботин пошел учиться в Строгановское художественно-промышленное училище в Москве. Уже тогда определялось отношение кудымкарского парня к прекрасному: его привлекали не только живопись в ее академическом плане, но и искусство декоративное, народное. Он не забывал коми-пермяцкой вышивки на платьях, рубахах, полотенцах, любил разноцветные тканые пояса, узорные набойки на домотканом холсте. Молодой художник писал в те годы: «Я уверен, живописное мастерство и прикладное искусство у меня в конце концов объединятся. Ныне ведь каждый настоящий художник в известной степени универсал. Чем выше прикладное искусство по своей культуре, тем оно художественнее и похоже на настоящее искусство». Субботин учился в Москве у К. Ф. Юона и в Строгановском училище, составлял орнаменты для Кустарного музея Московского земства. Сестра пишет, что брата рекомендовали К. С. Станиславскому «как молодого художника коми-пермяцкого народа. Константин Сергеевич заинтересовался бытом и обычаями коми-пермяков — он никогда не слыхал об этой национальности. Завязалась беседа. Субботин с обычной для него горячностью стал рассказывать о своей родине, о своем маленьком народе. Разговор постепенно перешел к живописи, прикладному искусству, театру». Потом Субботин преподавал в Строгановском училище, писал картины — под стать его характеру — яркие, темпераментные. Приезжая в родные места, он любил бродить по деревням и ярмаркам, зарисовывал пермяцкие орнаменты с поясов и вышивок на скатертях и рубахах, собрал несколько альбомов с рисунками местных набоек. И вдруг удар: художник заболел туберкулезом. Он ездил лечиться в Ялту, поселился среди зелени под Москвой в Лосиноостровской. Но, и живя далеко от родных мест, он старался, чтобы его окружало то, что было ему дорого и близко на родине: квартиру свою украсил коми-пермяцкими вышивками, скатертями, полотенцами, поясами. Можно было встретить у него много бытовой утвари из пермяцкой деревенской избы. Он горевал: [1]2
|