|
40 памятных зарубок
Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»... ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ МИТЯ-ЦАРЬ отдохнувшая за ночь пристяжная. На всякий
случай перед отъездом заглянули мы в барабаны
наших наганов.
Не знаю как представителю окружкома, а мне казалось, > что едем мы, фигурально выражаясь, на передовую!: Кругом — тишина, белое
безмолвие занесенных сне- И вот когда одолели половину пути, в чистом поле навстречу нам показалась тройка. Серые, в яблоках сытые кони резко свернули на снежную целину и вих-! рем, единым мощным махом пронеслись мимо, так что; в снежной замяти мы и не разглядели, кто столь лихо разминулся с нами. Помню, подумал я тогда, что так I вот, поди, мчал ямщик, поманенный «синенькой» на чай,! помогая жениху выкрасть невесту из отцовского дома! Когда добрались мы до Крысаново и спросили о Мите-царе, нам сказали: — Гонец к нему утром примчался. В одночасье собрался Митя-царь и уехал. Разве вам не встретился? , Тут только и поняли мы, кто чертом пронесся мимо нас на тройке, не щадя серых, в яблоках коней. И хотя я написал в своей статье, что «сотни батра ков расскажут, кто такой «Митя-царь», это был так сказать риторический оборот. Теперь я могу уточнить, что если в Юрле мне еще рассказывали о проделках : и хитростях Мити-царя, то в Крысаново все отнекивались, оговаривались, переводили разговор на другую тему. Было совершенно очевидно, что Митю-царя боя- лись. Мы-то что: побыли, поговорили да уехали, а Митя-царь вернется на той же тройке, и от него, а не | от кого другого, будет зависеть, жить ли людям в голоде или даст он работу на своих полях, а значит, поможет и хлебом. За глаза да меж своими кулака кляли на ! чем свет стоит, а тут, в его берлоге, где неизвестно еще где его глаза, где уши,--все затаились и притихли. Пожалуй, в ту пору по этому признаку больше всего я и почуял силу Мити-царя. Куда ни глянешь —его земли, его кони, его стадо, лучшие дома в деревне — его же. И не от доброты, не ради детей, а из жадности, за плату сдал он два дома под школу. Но и об этом я узнал не в Крысаново, а в Юрле. Беднота пробовала объединиться. Братья Яков и Леонтий Алексеевичи Найдановы создали (как в то время в других местах делали) крысановский комитет бедноты. Вошло туда еще трое безлошадных да безземельных. Старались во всем помогать друг другу. Может быть, и о колхозе бы надумали, да уж очень грозил Митя-царь. Однажды с сельских «помочей» беднякам Яков Алексеевич шел домой, задумавшись: при такой жизни горьких дум-то не оберешься. Слышит, сзади шагают двое. Оглянулся: деревенские, тоже Найдановы, как и почти все в Крысанове, Михаил Андреевич и Тимофей Степанович. Екнуло сердце,— обоих не любил, оба у «Мити-царя» батрачили и перед хозяином выслужиться рады. Хотел пропустить вперед, замедлил шаг,— но и те двое задержались: один |