|
40 памятных зарубок
Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»... ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ПЕТРОВСКИЕ СТРЕЛЬЦЫ СРЕДИ КОМИ-ПЕРМЯКОВвека: «Строгановы, считая земли своими, в 1828 году хотели увезти с юрлинцев весь сбор хлеба с поля и сена с лугов, выслали приказчика Саламатова для исполнения. Произошла битва, и командир строгановского отряда Саламатов был убит, сколько же убито крестьян — в деле нет указаний». Крысановцы — люди необычные. В предреволюционном этнографическом «Словаре Чердынского уезда» о жителях этой деревни написано; «Соседи о крысановцах говорят: народ трудолюбивый, но очень много пьет браги, малообщительны и вообще имеют угрюмый вид, за ними установилось прозвище «лелей», так как они не умеют петь песней. В выговоре тоже наблюдается особенность, это приставка к каждому слову частицы «ка», так например, ходил-ка, сказал-ка...» Действительно, крысановцы любили совать «ка» в свою речь; песен у «лелей» мне тоже не довелось слышать; пожалуй, мог бы согласиться я, что и вид у них угрюмый; верно и то, что брагу они любят (впрочем, кто из коми-пермяков ее не любит?). А вот относительно «необщительности» — со временем мне пришлось изменить мнение. Подчеркиваю: со временем, а не тогда, не в 1929 году. Когда же я зимой в 1929 году приехал в Юрлу, это была деревенька с занесенными снегом избами. У всех еще сохранилось воспоминание о кулацком восстании в январе 1919 года, жестокие расправы белогвардейцев с сельскими коммунистами и комсомольцами.
1[2]
|