Архив
минувшие дни
отрывок из очерка

40 памятных зарубок

Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»...

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ В КОТОРОЙ РАССКАЗЫВАЕТСЯ ИСТОРИЯ ОДНОГО НЕСЧАСТНОГО СИНИЛЬЩИКА

Заказал он работу по пятаку за аршин (цветочки двух колеров) — значит, с него надо получить при расчете четыре гри­венника,— на другой стороне рубежки делают четыре зарубки или запилки. Такая же рубежка, как некая деревянная квитанция, оставалась у заказчика, под­тверждая заказ.

Привязывать рубежи «петелькой» и после проклей­ки и сушки закатывать холст во «вьюки» обычно поручалось ребятам. Нелегкая это считалась работа, а малышами особенно нелюбимая. Закатывать полага­лось очень туго, так что рука под кистью скоро опухала, кожа краснела, иногда даже и сходила. Пятилетние рабочие плакали, а к десяти годам привыкали к такой каторге.  

Исколотые пальцы слезами обливали — наперсток считался рос­кошью, а делать нечего — шили.

Наступала очередь отца. Он красил холсты синей краской «индиго».

Но эту краску еще надо подготовить.

Привезенный откуда-то с востока и купленный в лавке порошок кладут в мешочки, а мешочки опускают в чугуны с водой, камнями придавливают, чтобы ме­шочки не поднялись и с утра до вечера парят в горячей печке. Вечером мешочки достают и на «срезе» (это половина бочки, прикрытая доской) наминают, чтобы краска вышла через поры ткани. Работа эта тоже тя­желая и нудная: краска забивает ткань, и отец порой до поздней ночи мял, не разгибая спины.

А в «срезе» уже приготовлена «откваска» — холод­ная вода с синильной кислотой.

Подготовленную краску сливают в чаны. Здесь она должна «укиснуть». Когда на ней нарастает пена тол­щиной в ладонь, считается, что краска готова.

В ведении отца находились и кубы с краской. Это — чаны в форме конуса. Глубина их — аршина три, иной раз даже и побольше. Их вкапывают в землю, и от пола они для удобства работы возвышаются всего аршина на полтора.

Над каждым кубом на четырех проволоках при­креплен спускаемый при помощи блока железный обод с множеством гвоздей, шляпки которых расплющены. Расстояние между гвоздями — вершок, не больше, по нынешним меркам — сантиметра четыре.

Мастер надевает на гвозди сшитые куски холста, аршин полтораста и на блоке потихоньку спускает в куб так, чтобы ободок только чуть виден был над краской.

Если краска свежая, то мастер синит холсты полтора суток, а если индиго «издержанное», то есть в нем уже немало синили, то холсты приходится держать в кубе до трех суток. В это время двое мастеров (в бед­ных мастерских отец с матерью) несколько раз подтя­гивают на блоке отяжелевшие от влаги холсты и, чтобы они не слиплись и не осталось белых пятен, разделяют их «трепалом» — деревянной палкой.

После этой операции холсты висят час, чтобы за­крепилась краска, которая вошла, а потом их снова тихонько опускают в куб.

Может быть, кто-нибудь слышал выражение: «кубо­вая краска». Отсюда оно и пошло.

Когда с покрашенных вот так за полтора или трое суток и поднятых холстов стечет краска, их сушат на пару все в той же избенке, где кустари и работают и живут. Если тяжело закатывать холст, тяжело поды­мать из куба, то сушка на пару это — настоящий ад. Холсты развешивают под потолком, а под котлом раз­водят огонь, чтобы пар наполнял избу. В трех шагах ничего не видно, грудь спирает от удушья, но синиль­щики — а в таких семьях синильщики все от мала до велика — вынуждены жить в этих страшных, нече­ловеческих условиях.

И опять важно не пересушить. Обычно на второй день парная баня кончается и холсты снимают.

А затем — следующие процессы: набивают вапом, ставят «вытравку». Первый цвет белый или желтый, потом зеленый, голубой или красный. А после каж­дой вытравки — опять окраска в кубе и сушка на пару.

Наконец, в последний раз отквашивают, то есть полощут в воде с раствором синильной кислоты (тоже запах, как говорил Чехов, «не напоминающий одеко­лона»). Мастерица полощет, хлопает холстами изо всей силы. И тогда вдруг появляются цветы —желтые   зе­леные.