Архив
минувшие дни
отрывок из очерка

40 памятных зарубок

Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ОБ ИЛЬЕ-ПРОРОКЕ.

В ту пору неверцы на царя войной пошли. И шел у них долгий огненный бой. У врагов страшное колесо было, которое много войска нашего перебило. Мизя и говорит царю Ивану Грозному:

— У меня брат Перя-богатырь на Лупье живет, он так силен, что и с колесом справится.

Царь Иван про Перю слышал. Будто бы зашел в пер­мяцкие леса московский торговый гость, да и заблу­дился. Перя его от медведей спас, на дорогу вывел, да еще и корму дал, а царю Ивану Грозному велел кланяться.

Царь приказал Мизе:

—        Вот те кони, вот те сани, поезжай на Лупью, привези брата.

Приехал Мизя в родной дом, а Перя в это время лесовал. Мать советует:

—        Спрячься ты на полати, а то Перя из лесу придет голодный да сердитый. Пусть отдохнет, тогда и по­говорите.

Мизя так и сделал.

Перя вошел в избу и спрашивает:

—        Чьи это баские сани у ворот?
Мать отвечает-

— Твой брат Мизя из Москвы приехал.

Перя поел, добрый стал, Мизя с печи слез, стали они беседовать. Мизя передал брату царский приказ й зовет в сани садиться.

Перя отвечает:

—        Ты мне скажи, °на каком ветру царь Иван живет,
я туда на лыжах скорей доберусь.

—        А где я тебя найду в городе?
Перя отвечает:

—        Я свои трехсаженные лыжи в снег воткну, их
увидишь,— по ним меня и найдешь.

Мизя на лошадях уехал, а Перя на лыжах пошел и раньше брата в Москву попал. С дороги захотелось ему выпить. Зашел он в кабак, спросил мерку зелена вина. Ему налили в стакан. Рассердился Перя:

—        Что же столько даешь. Дай мерку — четверть
целую.

Выпил он четверть водки, закусил хорошо и захоте­лось ему отдохнуть. Завернулся Перя в свой совик, лег на снег и заснул. Вокруг него народ собрался: что это за богатырь,— лыжи в три сажени, голова большая, как пивной котел, и вид могучий; не натворил бы бед такой человек. Те, кто так подумали, принесли крепкие верев­ки и связали пермяцкого богатыря.

Вернулись братья Перя и Мизя в родные места на Лупью-реку, долго жили, а когда отошли на Руси бога­тыри, не стало их и на Лупье. Похоронили Перю и Мизю возле Мод-Горта, что между Верх-Лупьей и Мысами. Много лет прошло. Однажды на гумне яму копали и вы­копали их. Будто бы в Москву в музей отправили. А царскую грамоту неправедные судьи у пермяков отобрали и истребили,

-Ходят в народе и другие легенды о подвигах Пери: и о том, как он победил страшного змея, и о том, как с водяным боролся и наконец загнал его в Адово озеро,— это возле деревень Монастыря и Усть-Чер-ной.

Я собрал тут воедино разные рассказы о Пере-бога­тыре— и опубликованные когда-то и неопубликован­ные и не перестаю удивляться поэтической силе коми-пермяцких сказителей, создавших такую светлую и красивую легенду. Это — эпос, которым мог бы гор­диться любой народ!