Архив
минувшие дни
отрывок из очерка

40 памятных зарубок

Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ОБ ИЛЬЕ-ПРОРОКЕ.

По-моему, у этой истории, в изложении академика Лепехина, нет иных достоинств, кроме того, что она первая. И рассказано сухо: вот, мол, был сильный пер­мяк, ему царь за это подарил сети, а потом именем силача стали называть весь народ. Факты неинтересные и их мало, выводы произвольные, а главное, безвозврат­но исчезла вся поэтическая прелесть народного преда­ния, в котором реальные события естественно уживают­ся со сказочностью, а образ героя — не просто силача, а народного   заступника — рождает   добрые   к   нему чувства: любовь, уважение, желание следовать благо­родному   примеру.   Многие   пробовали   потом   после Лепехина записывать легенду о Пере-богатыре, иногда просто выполняя обязанности стенографистки, а порой сочиняя на народной основе и стилизуя свои варианты. Что же сохранилось в коми-пермяцком народе о бо­гатыре Пере?

Там, где теперь остались только следы от землянок старой деревни Мод-Горт, жили два брата-богатыря Перя и Мизя. Это меж деревнями Верх-Лупья и Мысы. Еще недавно были люди, которые могли пересчитать их род — и деда и прадеда знали. Как и все здешние жители, кормились Перя и Мизя тем, что рыбу ловили да охотились — из лука стреляли куниц, белок и раз­ную дичь. И на медведя и на лосей хаживали. Сестра их жила далеко на севере у студеного моря.

Перя с Мизей не зря слыли богатырями: стопудовые камни легко бросали. Один такой камень и сейчас посреди реки Лупьи лежит. Перя часовню в Верх-Лупье за угол мог поднять. Над ним проезжие люди посмея­лись, так он взял двадцатипятипудовые сани, да и заки­нул на амбар. Когда насмешники смирились, он сжалил­ся и снял сани. Лапти у Пери — в аршин, сам их плел, а лыжи еловые — в три сажени. Будто бы и сейчас эти лыжи в Пермском музее хранятся в подвале, но не всем их показывают. Встретился Пере медведь и дорогу не уступил. Перя зверя одной рукой схватил, а другой ему все когти вырвал. Оленя или лося на плече до­мой приносил. А если у кого из чудского народа бе­да— Перя всегда помогал: заступником его люди счи­тали.

И жил в пермских лесах леший Висел. Много он людям горя приносил. То в лесу деревья с корнем по-вырывает и на людей бросит, то ветром обернется, завертит прохожего, три дня с собой в тучах про­таскает, а то с ног собьет, искалечит или унесет к себе в чащу, заставит работать, да так, что за пять лет состаришься. Сколько людей в лесу с тропы сбивал — в болото затягивал! Мало кто от Висела спасался: один надоумился нож в вихорь бросить, другой вовремя отвернуть левую полу у армяка да стельку из сапога на землю бросить,— этого леший терпеть не может, старается сразу поглуше в чащу забраться.

Деревенские старались подкупить лешака — пироги да дичину ему в лес таскали, яйца от ворон, галок и другой черной птицы — это у Висела первое лакомство. Но лешака так и не удалось умилостивить.

Тогда пришли люди к Пере-богатырю и говорят:

—-Помоги!

Перя встал на свои  трехсаженные   еловые  лыжи,

Долго ждал Перя, до  самого   заката.   Но   вот  по­чуял—северным   холодным   ветром потянуло. Потом увидел.^ шагает лесной  хозяин — ростом  выше самой могучей сосны, на безбровом лице злые глаза горят Приметил Перю, закричал:

—        Прочь с дороги, человек!

От его страшного крика с сосен хвоя посыпалась земля затряслась. А Перя отвечает:

—        Никуда я не уйду. Тут спать буду!
Леший говорит:

Тогда давай силой мериться. Кто победит тот и в лесу хозяин.