Архив
минувшие дни
отрывок из очерка

40 памятных зарубок

Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ОБ ИЛЬЕ-ПРОРОКЕ.

От Мысов до Верх-Лупьи поч­ти напрямую по снегу километров восемнадцать. И все-таки ехали мы часа три: дорога ведь не нака­танная.

Удивительное дело, думал я. Раньше, до революции, перенесение иконы Ильи-пророка от Верх-Лупьи в Тай­ны считалось первостепенным для этих мест торжест­вом. Тысячи крестьян принимали участие в крестном ходе. И в то же время про того же самого Илью-про­рока те же самые коми-пермяцкие мужики сложили и передавали из поколения в поколение легенду, где не столько уважения к святым, сколько насмешки над ними. Да и главным действующим лицом стал не навя­занный христианский господь, а свой народный языче­ский бог.

Собрались как-то пророки в избе попировать. На­варили томленки, пьют. Все толстые, дородные, как раскормленные коровы, один только Илья-пророк ху­дой. Стали жирные пророки над ним смеяться:

— Эх ты, Илья, Илья, какой ты пророк,— высох, как щепка, силы в тебе нет, ни чуда не сотворишь, ни страху на людей не напустишь. Тебе бы тараканом по стене ползать, а не с нами, пророками, за одним столом сидеть.

Горько стало Илье, вышел он из избы и стал молить­ся великому богу Ену:

Ты меня любишь, Ен, а соседи-пророки обижают, говорят, что у меня ни виду, ни силы. Если не дал ты мне красоты и дородства, так сделай меня хотя бы страшным.

Бог Ен услышал Илью и протянул ему кремень и

огниво:

—        Вот тебе то, что ты просишь.

Илья ударил кресалом о камень. Как загремит гром, как сверкнет молния,—даже самому страшно стало.

Пророки из избы выскочили, на землю попадали. А потом и говорят Илье:

—        Тебя, Илья, видно, Ен любит, коли он тебе такую
силу дал. Будь же ты у нас главным.

С тех пор Илья-пророк гремит на небе на страх чер­
тям и грешным людям.         

Уж если речь зашла про коми-пермяцкий фольклор, то теперь самое время рассказать о легендарном Пере­богатыре. Не только самое время, но и самое место: ведь именно здесь, на Лупье, родина этого героя, так же как у русского Ильи-Муромца отчий дом стоял в селе

^Ка В1?рв°ыелитературное известие о Пере промелькну­ло в «Дневных записках путешествия Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1//1 году» изданных этим академиком в Петербурге в 1780 году. Сообщалось, что Иван Грозный выдал одному пермяку грамоту на владение «дачами» —то есть леса­ми и землями на Каме.

«Грамота сия дана одному из Чуди, жившему на Каме верстах в 50 от того места, где ныне стоит село Гайны Сей чюденин, по их уверениям, оыл отменный силач который узнан был по случаю заблудившегося русского торгаша, которому он указал дорогу и снаб­дил всем нужным. Торгаш, возвращаясь в Москву Многим рассказал об отменной силе чюденина и слух дошел /о самого царя. Сказуемая отменная его сила возбудила любопытство Государево, и он призван был ГмосквуГгде в награждение ему дана была грамота

за Государевою рукою на известной земле округ, в ко­тором бы он мог беспрепятственно промышлять. К сему прибавляют, что в знак государевой милости даны ему были и шелковые сети. Сей батырек назвался Перя; из чего кажется заключить можно, что по крайней мере его семейство называлось Перяки; и после оно перешло и к его соседям, а по времени для удобнейшего выгово­ра из Перяков произошли Пермяки».