|
40 памятных зарубок
Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»... ЧАСТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ ШТУРМ «ВИЛЬ СЛАНА»— Хорошо бы туда послать верного человека. Он бs сумел помочь. Эту мысль поддержали, но не успел еще никто назвать фамилии такого человека, как в избу к Николаю Савельевичу Вавилину вошел его сосед бедняк Василий Дмитриевич Петров. Про него знали, что к новому он относится спокойно, даже вроде бы равнодушно, но человек честный. — Вот нам и кандидат,— сказал Андрей Григорьевич Вавилин, тот середняк, в избе которого провели первое колхозное собрание. Петрова уговаривали долго, но все же уговорили, и когда на сходе одни назвали его, а другие дружно поддержали, никто не стал возражать: в комиссию, на грязное дело никому не хотелось идти. Комиссии белогвардейцы дали большие права: она могла присуждать к расстрелу, тюремному заключению, порке шомполами (50 и 25 ударов). На Андрея Григорьевича Вавилина донес паршивый мужичонка — Частиков Иван Лукич. В царской армии он не то дослужился до офицерского чина, не то был стражником, всегда твердил, что он «за царя» и люто ненавидел Советскую власть. В деревне не столько сеял хлеб, сколько занимался прасольством, менял лошадей, другими словами — барышничал. Как только пришли колчаковцы, он кинулся им помогать. Нашлись трусливые и подлые души, назвали и оставшихся, не ушедших на фронт коммунистов, даже шестнадцатилетнего Васю Вавилина, секретарствовавшего на собрании, где группа деминцев решила создать коммуну. Петров не зря пошел в следственную комиссию: ему удалось доказать, что «вина» Андрея Григорьевича Вавилина не столь и велика — ну пустил к себе мужиков для собрания, а ведь всем верховодил-то Михаил Федорович Частиков. Что же касается Васи Вавилина, так это же несмысленыш, да и поплатился он за... грамотность. Речи Петрова подействовали. Андрея Григорьевича приговорили к 25 ударам шомполом, а Васю для
острастки постегали нагайкой. Коммунары считали, что они еще счастливо отделались: дело могло обернуться по-другому — поставили бы к стенке и—конец; ни о какой справедливости и законности тогда речи не могло быть. Колчаковские войска бежали под ударами Красной Армии, и на пермской земле снова установилась Советская власть. Осенью 1919 года молодые парни Коче-ва и Демина организовали первую в этих местах комсомольскую ячейку. Среди первых комсомольцев — и Вася Вавилин, секретарь собрания, решившего создать коммуну «Виль олан»-. Он не забыл, как колчаковцы стегали его нагайкой, не забыл и кулацкой злобы и жадности, вступил в отряд ЧОНа, помогал старшим выгребать хлеб из тайных кулацких ям. Триста пудов обнаружили ребята в яме на огороде у одного только кулака Дегтянникова из деревни Тюпковой. Во время нэпа кулаки снова подняли голову. Им казалось, что вернулись времена, которые они так горько оплакивали. Деминские кулаки стали захватывать земли, отобранные у них после революции для наделения батраков и бедняков. Снова они стали нанимать батраков, а платили гроши и фунты хлеба, который припрятали. Васю Вавилина теперь звали Василий Харитонович. Парень стал писать в областную газету о кулацких проделках: материал у него перед глазами. Вот, к примеру, кочевский кулак Николай Иванович Пыстогов взял у дорожных строителей подряд на ремонт тракта от Кочева до села Юксеева. Это — |