Архив
минувшие дни
отрывок из очерка

40 памятных зарубок

Однажды перебирал я свои старые бумаги, вырезки, заметки и обнаружил куски пожелтевших от времени газет. На одной стороне первого куска — фотомонтаж, какие любили раньше помещать в газетах, передовица, посвященная шестой годовщине смерти Ленина, а на обороте моя статья со странным названием: «Митя-царь и бесхвостые кулаки». На втором куске — моя же корреспонденция «Штурм Виль Олана». В старом журнале 1930 года я нашел свой очерк «В плену болот»...

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ О СЛАВНОМ  БОГАТЫРЕ КУДЫМ-ОШЕ

Настало время справлять свадьбу по чудским обы­чаям. У крутого обрыва Изьюра разостланы белые дубленые шкуры с любимыми чудскими узорами: тут и «крестовина» и «сорочья лапа», «елочка» и «олений рог». А на шкурах разная еда —то, что поднесли лес и река: мясо вепря, лося и медведя, тетерева и рябчики, рыба десяти сортов, в туесах мед бортовой, лесной, ягоды — кто какую любит. Много съехалось знатных гостей из пармы ближней и дальней: Анюш-князь с братией, братья с Иньвы — Паль и Кэч, с Косы-реки Юкся-пан, но на самых почетных местах мать Кудым-Оша Пэвсин, братья Купра да Май. Даже ведунья Чикыш с матерью рядом: делает вид, что худа не замышляла.

Три дня гости ели, три дня пили хмельную медовуху, а когда разъехались, Кудым-Ош велел готовиться к по­ходу, ладить лодки, собирать меха, чтобы плыть по Иньве и Каме в страны, где есть и нужные вещи из металла и красивые ткани.

Но тут чужеземцы сами подоспели. О том дозорные весть принесли. К берегу пристали их лодки, напол­ненные товарами, а какими, пока неведомо. Вышел чуд­ской пам на обрыв, крикнул:

— Что вы за люди и с чем прибыли? Отвечают по-чудски, видно, переводчика взяли.

— Мы оттуда, где солнце восходит. Там живет добрый хан и храбрый народ. Прибыли к тебе, пам Кудым-Ош. Привезли тебе изделия из металла, а жен­щинам украшения. Будем меняться, нам нужны меха.

И показывают приезжие парчу и кумач, мечи, коль­ца и серьги.

Кудым-Ош знает, что в городище мало нынче наро­ду: кто лесовать, а кто рыбачить ушел. Надо бы поосторожнее с чужеземцами, да свои же люди кричат: «Открыть ворота, пустить торговых гостей, угостить их медовухой».

Тревожно на сердце у Пэвсин, но не сумела она предостеречь сына, только его жену отослала в дальний конец городища, велела спрятаться.

Гости подошли к бревенчатой стене, но не бросили перед воротами ни одной монеты, как требовал обычай. Вот ступили они на землю городища, но не раскрыли короба, а взялись за луки и первая стрела пронзила сердце доверчивого Кудым-Оша. Брызнула из раны горячая кровь, и упал богатырь на траву, припал грудью к родной земле. И сразу силы вернулись к нему и за­жила рана. Вскочил он, стал искать копье, не нашел, схватил дубину и принялся бить врагов по головам. И вторая стрела пронзила грудь Кудым-Оша, во второй раз упал он, и снова земля предков спасла его. Поднял­ся пам, видит: враги согнали его сородичей в угол городища, угрожают копьями, требуют шкуры и меха.

Третья стрела свалила Кудым-Оша и на беду упал он не грудью, а спиной. Не прижаться ему сердцем к родной земле, где жили пращуры, не залечить раны.

А враги требуют все накопленные шкуры и меха.

Сказала старая мудрая Пэвсин:

— Отдайте все, что они требуют, ничего не старай­тесь утаить. Утаите-все равно найдут, вас убьют, жен уведут, малых детей с кручи в Иньву сбросят. А то что враги возьмут,—тем они не попользуются, всенам вернется.

Чужеземцы наполнили лодки мехами и шкурами и покинули Кудымкар.

Но не ^успели они далеко отъехать, как решили делить дооычу. Кинулись к лодкам с грузом, а там вместо дорогих мехов — пикан-трава. Стали воины спо­рить меж собой, потом на своего вожака кинулись-наверное, мол, он все себе забрал. Тут и вожак разъ­ярился,—ведь и у него в лодке только пикан-трава. Велел он плыть обратно к Кудымкару.

А в  чудском городище Пэвсин,  Чикыш и другие ведуньи оживили Кудым-Оша и всех убитых воинов Да еще вернулись  и   те,   что  лесовали  и  рыбачили И когда враги снова показались возле красного обрыва Изьюра, Кудым-Ош богатырь схватил камень немалый весом в двенадцать пудов, и бросил его в реку Иньву Поднялась   такая буря, что раскидала   все вражеские лодки. Выплыли,